«Марш-марш!»: рождение летучей артиллерии

20 ноября 1805 года. Поле у деревни Аустерлиц окутано пороховым дымом. Прославленные гвардейские полки – Семеновский и Преображенский – отходят, их ряды смешаны после жестокого боя. Кажется, еще немного, и несокрушимая французская пехота сомнет русскую гвардию. Но в этот критический момент на помощь бросается элита русской кавалерии – Конный полк и Лейб-гвардии Гусарский. При виде сверкающих кирас и алых доломанов наступающие французские гренадеры, великаны-усачи в грозных медвежьих шапках, привыкшие бить австрийских кирасир и рубить свирепых мамелюков, быстро перестраиваются в каре, готовясь встретить конную атаку сталью штыков.

Но что это? Впереди тяжелых кирасир, обгоняя даже легких гусар, в бешеном, немыслимом аллюре несутся… пушки! Нет, это не ошибка летописца. Громыхая на ухабах, подпрыгивая и рискуя перевернуться, летят орудия, запряженные шестерками лучших лошадей. Это гвардейская конно-артиллерийская рота под командованием полковника Костенецкого – подразделение нового типа, воплощение скорости и огня. Вот до вражеского каре остается всего полсотни метров, уже можно различить изумленные лица французов. Команда «Стой!» звучит как выстрел. В считанные секунды артиллеристы спешиваются, орудия молниеносно снимаются с передков, разворачиваются жерлами к врагу. «Картечью – огонь!» Залп в упор производит страшное опустошение, вымывая широкие бреши в плотных рядах французской пехоты. Не проходит и нескольких мгновений, как в эти бреши врывается сверкающий лес палашей русских кирасир. Французские гренадеры, не ожидавшие такого удара, смешались и побежали.

Увы, эта блестящая, дерзкая атака, ставшая легендой, не смогла переломить ход Аустерлицкого сражения – «битвы трех императоров». Русская кавалерия, увлекшись преследованием, сама попала под огонь французской конной артиллерии и была атакована свежими силами конногренадер и конноегерей Наполеона. Битва была проиграна. В честь своей великой победы Наполеон повелел отлить из стволов захваченных русских и австрийских орудий гигантскую Вандомскую колонну в Париже. Но в этой колонне не было ни грамма бронзы из пушек роты Костенецкого. Его артиллеристы с боем проложили себе дорогу сквозь французские порядки, отбиваясь картечью, палашами и даже банниками – тяжелыми щетками для чистки орудийных стволов. Они ушли непобежденными. Два года спустя, при встрече в Тильзите, Наполеон, впечатленный их стойкостью, лично спросил императора Александра I о судьбе отчаянного полковника Костенецкого. А еще через пять лет конные пушки уже генерал-майора Костенецкого вновь встретили французов – на Бородинском поле.

Как же артиллерия могла обгонять кавалерию? Это кажется невероятным, но именно такова была суть конной артиллерии, ее главное предназначение. Уставы требовали от нее именно такой, почти самоубийственной дерзости. «Конные батареи должны с началом перестроения своей кавалерии для конной атаки из резервного порядка в боевой выскочить лихо, на полном карьере, упреждая свою конницу, сняться быстро с передков и, не обращая внимания на артиллерию и пулеметы противника, открыть беглый огонь по неприятельской кавалерии», – так предписывало сухое «Наставление для действия полевой артиллерии в бою» 1912 года. Теория требовала от конных артиллеристов скорости и самопожертвования.

А вот как описывал движение конной артиллерии писатель-романист, стремясь передать сам дух этого рода войск: «Это какой-то непостижимый ураган орущих всадников и вздыбленных на ухабах лафетов, ощеренных в ржании зубов лошадей и сверкание медных касок – все это в ярости боевого азарта валит напролом, а те, кого выбило из седла, тут же растоптаны и смяты в натиске колес, дышел, копыт и осей зарядных ящиков. Что бы ни случилось, все равно не задерживаться – вперед! Конная артиллерия – марш-марш!»

Достижение такой феноменальной скорости и маневренности, особенно на пересеченной местности и под огнем противника, требовало целого комплекса мер. Во-первых, для конной артиллерии отбирались самые легкие и мобильные полевые орудия существующих систем, а иногда для нее даже специально проектировались облегченные образцы. Во-вторых, уменьшалось количество боеприпасов, возимых непосредственно в передке орудия, основной боезапас следовал в зарядных ящиках. В-третьих, и это было ключевым отличием, вся орудийная прислуга на походе и при быстрых перемещениях на поле боя не сидела на лафетах и передках, как в пешей артиллерии, а скакала верхом на собственных лошадях рядом с орудием. Это позволяло не перегружать упряжку и сохранять силы лошадей для решающего рывка. Разумеется, и лошади подбирались особые – самые выносливые и резвые, как для упряжек орудий и зарядных ящиков, так и под седла для артиллеристов. Обычно конное орудие имело в запряжке на одну-две пары лошадей больше, чем аналогичное по калибру орудие пешей артиллерии. Все было подчинено одной цели – скорости.

Идея посадить артиллерийскую прислугу на лошадей для повышения мобильности не была изобретением конца XVIII века. Первые опыты в этом направлении предпринял еще Петр Великий. Его элитная бомбардирская рота, прообраз гвардейской артиллерии, уже в сражениях при Гуммельсгофе (1702 г.) и под Лесной (1708 г.) передвигалась верхом. В те времена, при острой необходимости, и прислугу обычной полковой артиллерии могли посадить на коней. Однако это была еще не конная артиллерия в полном смысле слова, а скорее вынужденная импровизация. О какой штатной мобильности можно было говорить, если ни петровская бомбардирская рота, ни полковая артиллерия долгое время не имели своих собственных, приписанных к ним лошадей? Их приходилось набирать с началом каждой кампании, зачастую покупая или реквизируя у местного населения, что, конечно, не способствовало ни качеству конского состава, ни слаженности действий. До создания настоящей, постоянно действующей конной артиллерии было еще далеко.

Эпоха Аракчеева: становление и Наполеоновские грозы

Вопрос о том, кто же был истинным «отцом» русской конной артиллерии, в дореволюционной историографии решался в пользу светлейшего князя Платона Зубова, последнего фаворита Екатерины II. И формально для этого были основания. Действительно, в сентябре 1794 года именно Зубов подал императрице представление об учреждении первых пяти штатных конно-артиллерийских рот. Однако реальная роль Зубова в военных делах была, мягко говоря, преувеличена. Занимая одновременно около двух десятков важнейших государственных должностей, включая пост генерал-фельдцейхмейстера (главнокомандующего артиллерией), он был фигурой скорее номинальной. Большую часть времени Платон Александрович проводил неотлучно в покоях стареющей императрицы, исполняя обязанности, далекие от управления артиллерией. Рассказывали, что когда Екатерине требовалось его общество, она дергала за шнурок, в комнате фаворита звонил колокольчик, и «Платоша» спешил исполнять свою главную «государственную» миссию.

Тем не менее, механизм был запущен, и к началу февраля 1796 года формирование пяти конно-артиллерийских рот было завершено. Но уже 5 ноября того же года Екатерина Великая скончалась. На престол взошел ее сын Павел I, человек совершенно иного склада – суровый, педантичный, страстный поклонник прусской военной системы и порядка. Не питая теплых чувств к фаворитам матери, он немедленно расформировал созданные Зубовым конные роты. Однако сама идея мобильной артиллерии Павлу понравилась. Он решил создать конную артиллерию заново, но уже по своему образцу, взяв за основу прекрасно вымуштрованные и организованные артиллерийские части своей «гатчинской армии», созданной им еще в бытность наследником.

Возвращаясь к конной артиллерии: по штату 1798 года, утвержденному Павлом I и разработанному при деятельном участии Аракчеева, в ее состав входили одна гвардейская конная рота и конный батальон из четырех рот. Каждая рота имела по 12 орудий – внушительная сила. К началу Отечественной войны 1812 года в русской армии насчитывалось уже 272 конных орудия. Хотя их доля в общем числе полевой артиллерии была невелика (около 17%), их роль на полях сражений эпохи 1805–1815 годов была исключительно важной. Благодаря своей мобильности и способности действовать в тесном взаимодействии с кавалерией, конная артиллерия часто оказывалась в решающем месте в решающее время. Нет практически ни одного крупного сражения того периода, где бы русские конные артиллеристы не проявили чудеса храбрости и мастерства, как это было при Аустерлице.

Конная артиллерия с боями прошла весь путь от Малоярославца и Бородина до стен Парижа. Особенно ярко она проявила себя в кампании 1814 года во Франции. В сражении при Фер-Шампенуазе 25 марта 1814 года русская кавалерия при мощной поддержке конной артиллерии наголову разгромила два пехотных корпуса маршалов Мармона и Мортье. В тот же день случился примечательный эпизод: 23-я конно-артиллерийская рота под командованием полковника Маркова своей стремительной атакой и метким огнем буквально спасла от пленения самого императора Александра I и прусского короля Фридриха Вильгельма III, чья ставка неожиданно была атакована прорвавшимися французскими частями с тыла.

Отличилась конная артиллерия и в последующих войнах, например, в русско-турецкую кампанию 1828–1829 годов. Вот лишь один пример из сражения под Кулевчей 30 мая 1829 года. Огромная 45-тысячная турецкая армия визиря Решид-паши атаковала 18-тысячный русский корпус генерала Дибича. Под натиском превосходящих сил врага героически погиб Муромский пехотный полк, тяжелые потери понесли и начали отступать 11-й и 12-й егерские полки. Казалось, поражение неизбежно. Но в этот момент в контратаку ринулась 2-я гусарская дивизия, а вместе с ней, не отставая, скакала 19-я конно-артиллерийская рота генерал-майора Арнольди. Появившись неожиданно из-за горы, артиллеристы с ходу развернули свои орудия и встретили плотные массы атакующей турецкой пехоты и кавалерии убийственным картечным огнем. Турки трижды бросались в атаку и трижды были отброшены с большими потерями. Воодушевленные стойкостью артиллеристов, русские войска перешли в наступление по всему фронту. Рота Арнольди, несмотря на огонь турецких батарей, с невероятной отвагой форсировала глубокий овраг, втащила орудия на противоположный склон и вновь открыла огонь по врагу с выгодной позиции. Меткий выстрел одного из орудий вызвал детонацию сразу нескольких турецких зарядных ящиков. Огромный взрыв, по словам очевидца, посеял «страх и смятение» в турецких рядах, и сам визирь, наблюдавший за боем, первым подал знак к отступлению, переросшему в паническое бегство.

От единорогов к нарезным стволам: эволюция вооружения

Основу вооружения русской конной артиллерии со времен Павла I и на протяжении первой половины XIX века составляли два типа орудий системы 1805 года: 6-фунтовые пушки и 1/4-пудовые «единороги».

6-фунтовые пушки (с диаметром канала ствола 95,5 мм) были классическими полевыми орудиями, стрелявшими чугунными ядрами для поражения живой силы и разрушения полевых укреплений на дистанции, а также картечью для ближнего боя. Им отдавали предпочтение при стрельбе на большие дальности и для пробивания вертикальных препятствий – валов, оград, стен зданий.

1/4-пудовые «единороги» (калибр 123 мм) были уникальным русским изобретением – гладкоствольными гаубицами-пушками с конической зарядной каморой, способными стрелять как ядрами, так и разрывными снарядами. Конная артиллерия использовала их для стрельбы осколочными и зажигательными гранатами (представлявшими собой полые чугунные шары, начиненные порохом или зажигательным составом и снабженные дистанционной трубкой), а также картечью. «Единороги» были особенно эффективны для поражения живой силы противника на средних дистанциях и для разрушения легких укрытий благодаря навесной траектории полета снаряда.

В 1833 году в рамках очередной реорганизации конно-артиллерийские роты были переименованы в батареи. Тогда же было введено разделение на батареи конные легкие и конные батарейные (такова была терминология того времени). Каждая батарея имела по 8 орудий. В легкой батарее сохранялось смешанное вооружение: четыре 6-фунтовые пушки и четыре 1/4-пудовых единорога. Батарейная же конная батарея вооружалась исключительно единорогами, причем более мощными – 1/2-пудовыми (калибр 155 мм), что значительно повышало ее огневую мощь при стрельбе разрывными снарядами.

Настоящая революция в артиллерийском деле началась в середине XIX века с появлением нарезных орудий. И здесь конная артиллерия вновь оказалась в авангарде. В 1860 году первой батареей в русской армии, получившей нарезные пушки, стала Гвардейская конно-легкая батарея № 1. Это были 4-фунтовые (87 мм) медные пушки, еще дульнозарядные. В их канале было проделано 6 нарезов. Стрельба велась продолговатыми снарядами, на теле которых имелись специальные цинковые выступы – они врезались в нарезы при заряжании, обеспечивая вращение снаряда. Лафеты у этих первых нарезных систем оставались старыми, деревянными. Внешне эти пушки почти не отличались от своих гладкоствольных предшественниц.

Следующим шагом стала система 1867 года. Она принесла два ключевых новшества. Во-первых, заряжание стало производиться с казны с помощью клиновых затворов – это резко повысило скорострельность и безопасность для расчета. Во-вторых, изменилась система врезания снаряда в нарезы: теперь снаряды имели свинцовую оболочку, которая при выстреле деформировалась и заполняла нарезы. Конная артиллерия получила на вооружение 4-фунтовую полевую пушку образца 1867 года.

Технологии продолжали развиваться, и уже в 1877 году была введена новая система нарезов и снарядов. Теперь ведущим элементом, обеспечивающим вращение снаряда, стали медные пояски, надевавшиеся на его корпус. Эта система оказалась настолько удачной, что с некоторыми изменениями сохранилась в нарезной артиллерии до наших дней. Для конной артиллерии была специально спроектирована новая пушка образца 1877 года. Любопытно, что в ее официальном названии отсутствовало указание на калибр (хотя он и составлял те же 4 фунта, или 87 мм). Ее назвали просто «конной пушкой», чтобы отличать от предыдущей модели 1867 года. Эта элегантная и эффективная пушка верой и правдой прослужила русской конной артиллерии около 30 лет.

Эпоха 4-фунтовок завершилась на рубеже XIX и XX веков с принятием на вооружение легендарной 76-мм (3-дюймовой) полевой скорострельной пушки образца 1902 года (с доработками модели 1900 года). Эта «трехдюймовка» стала одним из лучших орудий своего времени и символом русской полевой артиллерии на десятилетия вперед. Конная артиллерия также получила на вооружение 3-дюймовые пушки, которые первоначально почти не отличались от полевых образцов для пешей артиллерии. Однако конная пушка образца 1902 года оказалась слишком тяжелой для конной тяги в походном положении (более 1,7 тонны). Поэтому специально для конницы была разработана облегченная 3-дюймовая конная пушка образца 1913 года. Она была принята на вооружение Высочайшим повелением от 24 июня 1913 года, но ее массовое производство столкнулось с проблемами: сказались как трудности на частном Путиловском заводе, так и начавшаяся вскоре Первая мировая война. В результате перевооружение конной артиллерии на новую модель не состоялось, и основной конной пушкой до самого конца существования этого рода войск оставалась 3-дюймовка образца 1902 года, прослужившая почти полвека.

Последние салюты: от мировой войны до заката конной тяги

К началу Первой мировой войны, в августе 1914 года, русская армия располагала внушительными силами конной артиллерии: 65 конных батарей шестиорудийного состава, что давало в общей сложности 390 современных 3-дюймовых конных пушек. В ходе войны, в 1914–1917 годах, было дополнительно сформировано еще 42 конные батареи, из них 30 – казачьих.

Однако характер войны оказался совсем не таким, какого ожидал русский генералитет, делавший ставку на быструю маневренную войну и лихие кавалерийские атаки. Очень скоро фронт застыл в окопах, и роль конницы как самостоятельной ударной силы резко снизилась. Классические встречные бои крупных кавалерийских масс, столь характерные для наполеоновских войн и так усердно отрабатывавшиеся на учениях перед войной, практически исчезли. Столкнувшись с русской конницей, немецкая или австро-венгерская кавалерия обычно предпочитала спешиваться и занимать оборону, используя огонь винтовок и пулеметов. В этих условиях и русская конная артиллерия в подавляющем большинстве случаев была вынуждена действовать как обычная легкая полевая артиллерия, поддерживая огнем пехоту или ведя контрбатарейную борьбу.

Конечно, были и исключения, напоминавшие о былой славе «летучих батарей». Так, 21 августа 1914 года в Галиции, у деревни Ярославице, произошел один из крупнейших кавалерийских боев войны. 4-я австрийская кавалерийская дивизия, усиленная пехотным полком, атаковала 10-ю русскую кавалерийскую дивизию генерала Келлера. В критический момент две донские казачьи конные батареи, проявив высочайшее мастерство и храбрость, буквально «выскочили» на полном скаку на высоту у Беримовского леса и немедленно открыли шрапнельный огонь по плотным атакующим порядкам австрийской кавалерии. Первые же снаряды разорвались над 13-м уланским полком, который в полном беспорядке повернул назад, увлекая за собой и другие полки. Австрийцам удалось навести порядок лишь под прикрытием своих конных батарей, открывших ответный огонь. Генерал Келлер решил не упускать момент и атаковал. Русские эскадроны разворачивались для атаки под огнем противника, представляя собой отличную мишень. Однако русские конные батареи, вопреки уставным требованиям (которые предписывали в первую очередь подавлять кавалерию врага), сосредоточили свой огонь на австрийских батареях и сумели их подавить. Лишенная артиллерийской поддержки, австрийская кавалерия не выдержала удара: гусары захватили 8 австрийских орудий, а совместная атака гусар с фланга и казаков с тыла довершила разгром 4-й австрийской дивизии. Этот бой показал как высокое мастерство русских конных артиллеристов, так и необходимость гибко применять тактику в новых условиях войны.

После завершения маневренного периода войны конная артиллерия прочно заняла нишу легкой полевой артиллерии. Здесь ее некоторые недостатки (относительно небольшой вес системы) уже не играли роли, а унификация по орудиям и боеприпасам с основной массой полевой артиллерии (трехдюймовки обр. 1902 г.) оказалась большим плюсом в условиях позиционной войны.

Вновь по своему прямому назначению – как высокомобильная артиллерия поддержки кавалерийских рейдов – конная артиллерия стала широко использоваться в годы Гражданской войны. Она была неотъемлемой частью знаменитых конных корпусов и армий Красной Армии, таких как 1-я Конная Буденного. Например, в составе конного корпуса обычно действовали два конно-артиллерийских дивизиона трехбатарейного состава, приданные кавалерийским дивизиям. В ходе боев батареи часто придавались отдельным кавалерийским бригадам и полкам, действуя в их боевых порядках, а при необходимости дробились повзводно и даже поорудийно, оказывая немедленную огневую поддержку там, где она была нужна. Конные артиллеристы проявили себя и в борьбе с таким грозным оружием Гражданской войны, как бронепоезда. Известен случай во время боя под Льговом, когда огнем трех батарей 8-й кавалерийской дивизии были принуждены к сдаче сразу 5 белых бронепоездов, запертых на участке железной дороги действиями саперов.

Состоялась у конной артиллерии и первая встреча с танками. В январе 1920 года в районе Султан-Сады под Ростовом наступавшую 3-ю бригаду 6-й кавалерийской дивизии контратаковала пехота белых при поддержке трех танков. Навстречу бронемашинам была немедленно выдвинута конная батарея под командованием Д. З. Компанейца. Артиллеристы открыли огонь прямой наводкой фугасными гранатами и сумели подбить два танка, а пехота сопровождения была рассеяна шрапнельным огнем.

После Гражданской войны конная артиллерия сохраняла свое значение как род войск, предназначенный для действий в составе кавалерийских соединений. По штатам, действовавшим на 22 июня 1941 года, в каждой кавалерийской дивизии РККА полагалось иметь конно-артиллерийский дивизион, вооруженный 32-мя 76-мм пушками образца 1902 года и 16-ю 45-мм противотанковыми пушками. Хотя к началу Великой Отечественной войны и конница, и конная артиллерия уже значительно уступали по своей боевой эффективности танковым и механизированным частям, они все же внесли свой вклад в борьбу с врагом. Советские конные артиллеристы в тяжелейших боях 1941–1945 годов честно выполнили свой долг.

Последней попыткой создать специализированное конное орудие стала разработка в 1937 году в КБ завода № 7 (бывший Санкт-Петербургский Арсенал) под руководством конструктора Л. И. Горлицкого 76,2-мм конной пушки «7-5». Это было весьма интересное орудие, обладавшее рядом преимуществ. По баллистике оно занимало промежуточное положение между 76-мм полковой пушкой обр. 1927 г. и стандартными дивизионными пушками (обр. 1902/30 г., Ф-22, УСВ). Длина ствола составляла 19 калибров (против 16,5 у полковой и 40 у дивизионных). Начальная скорость стандартного снаряда весом 6,23 кг достигала 500 м/с, а максимальная дальность стрельбы – 10 250 м (у полковой – 387 м/с и 6000 м, у дивизионных – 635 м/с и около 11 000 м). Таким образом, по дальности новая пушка почти не уступала дивизионным. Важным преимуществом был большой угол возвышения (от -7° до +60°), позволявший вести навесной огонь, что было особенно ценно при наличии раздельно-гильзового заряжания. Угол горизонтального наведения составлял 8°. Орудие было сравнительно легким (800 кг в боевом положении) и компактным (высота линии огня 750 мм). Оно имело современный полуавтоматический клиновой затвор, обеспечивавший скорострельность до 25 выстрелов в минуту, и могло перевозиться со скоростью до 25 км/ч, что было вполне достаточно для конной тяги. Опытный образец начали изготавливать, но начавшаяся война прервала эти работы. А после 1945 года эпоха конной артиллерии окончательно ушла в прошлое. Концепция «летучих батарей», блиставших на полях сражений XIX века, уступила место грохоту моторов и лязгу гусениц.